Юлия. Нет, Флор Федулыч, в таком деле я на людей полагаться не хочу, я сама желаю устроить свою жизнь.
Флор Федулыч (встает). Как вам будет угодно-с. Значит, мои услуги вам не нужны-с?
Юлия. Очень жалею, Флор Федулыч, что не могу принять их.
Флор Федулыч. Значит, вы всем довольны и счастливы? Это очень приятно видеть-с. Ну, хоть какой-нибудь нужды, хоть какой-нибудь надобности нет ли у вас? Доставьте мне удовольствие исполнить вашу просьбу!
Юлия. Мне решительно ничего не нужно.
Флор Федулыч. И дай бог, и дай бог, чтобы всегда так было-с. А ежели, чего сохрани бог…
Юлия. Какая б у меня ни была нужда, я к родным не пойду за милостыней.
Флор Федулыч. Не о милостыне речь-с.
Юлия. Ничего у родных и знакомых, Флор Федулыч, ничего, это мое правило.
Флор Федулыч. Но, во всяком случае, прошу не забывать-с! Милости прошу откушать как-нибудь. Я всякий день дома-с; от пяти до семи часов-с, больше времени свободного не имею-с.
Юлия. Благодарю вас. Постараюсь, Флор Федулыч.
Флор Федулыч. Честь имею кланяться. (Идет к двери). Росси изволили видеть?
Юлия. Нет, я ведь совершенно никуда.
Флор Федулыч. Хороший актер-с. Оно довольно для нас непонятно, а интересно посмотреть-с. До свидания-с. (Уходит.)
Из боковой двери выходит Дульчин.
Юлия, Дульчин.
Юлия (бросаясь к Дульчину). Ах, милый, ты уж здесь?
Дульчин. Здравствуй, Юлия, здравствуй!
Юлия (вглядываясь). Ты чем-то расстроен?
Дульчин. Отвратительное положение.
Юлия. Что такое? Говори скорей!
Дульчин. Ох, уж мне совестно и говорить-то тебе.
Юлия. Да что, скажи, не мучь меня!
Дульчин. Денег нужно.
Юлия. Много?
Дульчин. Много.
Юлия. Ах, милый мой, да давно ли…
Дульчин (хватаясь за голову). А, черт возьми! Уж я не знаю, давно ли, — теперь нужно, платить по векселю нужно, — завтра срок.
Юлия. Что ты прежде не подумал, отчего не предупредил меня?
Дульчин. Совсем из головы вон. Да я надеялся, что он отсрочит, он столько пользовался от меня. А вчера вдруг ни с того ни с сего: «Нет, говорит, тебе больше кредиту, плати».
Юлия. Да кто он-то?
Дульчин. Салай Салтаныч. А кто он такой, кто же его знает. Обалдуй-Оглы Тараканов, турецкий жид, армянский грек, туркмен, бухарец, восточный человек… разве в них жалость есть, он зарежет равнодушно.
Юлия. Как же быть-то?
Дульчин. Как быть? Надо платить.
Юлия. Где же взять-то?
Дульчин. Где-нибудь надо. Мне не дадут, конечно, и толковать нечего.
Юлия. Отчего же, мой друг?
Дульчин. В Москве и всегда было мало кредиту, потому он и дорог; а теперь и совсем нет. Капиталисты — какие-то скептики. Далеко еще нам до Европы; разве у нас понимают, что кредит — великий двигатель? Ну, что мы, крупные землевладельцы, без кредиту, все равно что без рук. Подумай хорошенько, Юлия, поищи, попроси у кого-нибудь!
Юлия. Где же мне искать, у кого просить? Решительно не у кого.
Дульчин. Ах, отчаяние! Вот урок, вот урок! Ведь меня арестуют!
Юлия (испугавшись). Как арестуют?
Дульчин. Так; посадят в знаменитую московскую яму. Ведь это конец всякой репутации, всякого кредита.
Юлия. Ах, мой милый, так надо искать денег, непременно надо.
Дульчин. «Надо, надо!» Разумеется, надо. А как найдешь? (Махнув рукой.) Э, да что тут! Лучше не искать.
Юлия. Что же? как же?
Дульчин. Так. Сесть в яму попробовать.
Юлия. Ах, срам! что ты, что ты!
Дульчин. Может быть, это образумит меня несколько, исправит. Ведь ты все-таки меня будешь любить, не разлюбишь за это?
Юлия. Какие глупости!
Дульчин. Одного только боюсь: потеряешь уважение к себе, потеряешь самолюбие. А без самолюбия легко сделаться грязным трактирным героем или шутом у богатых людей. Нет, уж лучше пулю в лоб.
Юлия. Ах, перестань! Какие страшные вещи ты говоришь.
Дульчин. Нисколько не страшно. А коли, на твой взгляд, это уж очень страшно кажется, так ищи денег.
Юлия. Погоди, дай подумать. Вот сейчас у меня был богатый человек, он обещал и предлагал мне все, что я пожелаю.
Дульчин. Вот и прекрасно! Что же ты ему сказала?
Юлия. Я ему сказала, что ни в чем не нуждаюсь, что у меня свой капитал; да если бы и нуждалась, так от него ничего и никогда не приму.
Дульчин. Зачем же это, Юлия, зачем? Это просто возмутительно! Эх вы, женщины! Человек набивается с деньгами, а ты его гонишь прочь. Такие люди нужны в жизни, очень нужны, пойми ты это!
Юлия. Да ведь эти люди даром ничего не дают. Он действительно осыплет деньгами, только надо идти к нему на содержание.
Дульчин. Да… вот что… Ну, конечно… а впрочем…
Юлия. Как «впрочем»? Ты с ума сошел?
Дульчин. Нет, я не то… Все-таки с ним нужно поласковее. А так, по знакомству, он не даст тебе? Взаймы не даст?
Юлия. Не знаю, едва ли. Но как просить у него? Сказать ему, что я солгала, что у меня капиталу уж нет? Так ведь надо объяснить, куда он делся. Придется выслушивать разные упреки и сожаления, а может быть, и неучтивый, презрительный отказ. Сколько стыда, унижения перенесешь. Ведь это пытка!
Дульчин (целуя руки Юлии). Юлия, голубушка, попроси, спаси меня!
Юлия. Надо спасать, нечего делать. Тяжело будет и стыдно, ох как стыдно.
Дульчин. Это уж последняя твоя жертва, клянусь тебе!