Том 8. Пьесы 1877-1881 - Страница 47


К оглавлению

47

Юлия. Нам пора домой.

Флор Федулыч (предлагая руку). Пожалуйте-с.

Дульчин. Позвольте, Юлия Павловна, у нас остаются не кончены счеты: я вам должен.

Юлия. Вы мне ничего не должны.

Дульчин. У вас есть мои документы.

Флор Федулыч. Изволите ли видеть-с, я имею согласие Юлии Павловны на вступление со мной в брак; так ваши документы поступают ко мне вместо приданого.

Дульчин (в изумлении). Вместо приданого?!

Флор Федулыч. Так точно-с. Угодно вам будет деньги заплатить, или прикажете представить их ко взысканию? Один Монте-Кристо на днях переезжает в яму-с, так, может быть, и другому Монте-Кристо угодно будет сделать ему компанию? Во всяком случае, прошу вашего извинения. Имею честь кланяться. (Уходит под руку с Юлией.)

Явление двенадцатое

Дульчин, Глафира Фирсовна, Дергачев.

Глафира Фирсовна. Вот так отрезал! Коротко и ясно! Каков старик-то у меня.

Дульчин. Револьвер! (Идет к столу.)

Глафира Фирсовна. Ах, страсти!

Дергачев (загораживает Дульчину дорогу). Что ты? Что ты?

Дульчин. Револьвер, говорю я! (Подходит к столу.) Отойди, убью!

Глафира Фирсовна. Что ты? Что ты? Дай мне срок хоть на улицу выбраться!

Дульчин. Никто ни с места!

Глафира Фирсовна (падая в кресло). Постой! Дай хоть зажмуриться-то!

Дульчин (взяв револьвер). Прощай, жизнь! (Садится к столу.) Без сожаления оставляю я тебя, и меня никто не пожалеет; и ты мне не нужна, и я никому не нужен. (Осматривает револьвер.) Как скоро и удовлетворительно решает он всякие затруднения в жизни. (Открывает стол.) Написать несколько строк?.. Э! Зачем! (Взглянув в ящик.) Вот еще денег немножко, остатки прежнего величия. Зачем они останутся? Не прокутить ли их или не затягивать? (Подумав несколько, бьет себя по лбу.) Ба!! Глафира Фирсовна!

Глафира Фирсовна. Что, батюшка? Да ты застрелился или нет еще?

Дульчин. Нет еще, черт возьми, а надо бы. Да это еще не уйдет от меня. Попробую еще пожить немного. Глафира Фирсовна, у Пивокуровой много денег?

Глафира Фирсовна. Миллион.

Дульчин. Сватай мне вдову Пивокурову.

Глафира Фирсовна. Давно б ты за ум взялся.

Дульчин. Вези меня к ней сейчас. (Встает.)

Глафира Фирсовна. Вот и расчудесно. Поедем! (Встает.)

Дергачев. Нет, позволь, а как же мне быть с каретою-то?

Дульчин. А вот женюсь на Пивокуровой, тогда за все расплатимся.


1877

Бесприданница

Действие первое

ЛИЦА:

Харита Игнатьевна Огудалова, вдова средних лет; одета изящно, но смело и не по летам.

Лариса Дмитриевна, ее дочь, девица; одета богато, но скромно.

Мокий Парменыч Кнуров, из крупных дельцов последнего времени, пожилой человек, с громадным состоянием.

Василий Данилыч Вожеватов, очень молодой человек, один из представителей богатой торговой фирмы; по костюму европеец.

Юлий Капитоныч Карандышев, молодой человек, небогатый чиновник.

Сергей Сергеич Паратов, блестящий барин, из судохозяев, лет за 30.

Робинзон.

Гаврило, клубный буфетчик и содержатель кофейной на бульваре.

Иван, слуга в кофейной.


Действие происходит в настоящее время, в большом городе Бряхимове на Волге.


Городской бульвар на высоком берегу Волги, с площадкой перед кофейной; направо от актеров вход в кофейную, налево — деревья; в глубине низкая чугунная решетка, за ней вид на Волгу, на большое пространство: леса, села и проч.; на площадке столы и стулья: один стол на правой стороне, подле кофейной, другой — на левой.

Явление первое

Гаврило стоит в дверях кофейной, Иван приводит в порядок мебель на площадке.

Иван. Никого народу-то нет на бульваре.

Гаврило. По праздникам всегда так. По старине живем: от поздней обедни все к пирогу да ко щам, а потом, после хлеба-соли, семь часов отдых.

Иван. Уж и семь! Часика три-четыре. Хорошее это заведение.

Гаврило. А вот около вечерен проснутся, попьют чайку до третьей тоски…

Иван. До тоски! Об чем тосковать-то?

Гаврило. Посиди за самоваром поплотнее, поглотай часа два кипятку, так узнаешь. После шестого пота она, первая-то тоска, подступает… Расстанутся с чаем и выползут на бульвар раздышаться да разгуляться. Теперь чистая публика гуляет: вон Мокий Парменыч Кнуров проминает себя.

Иван. Он каждое утро бульвар-то меряет взад и вперед, точно по обещанию. И для чего это он себя так утруждает?

Гаврило. Для моциону.

Иван. А моцион-то для чего?

Гаврило. Для аппетиту. А аппетит нужен ему для обеду. Какие обеды-то у него! Разве без моциону такой обед съешь?

Иван. Отчего это он все молчит?

Гаврило. «Молчит»! Чудак ты. Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь не подолгу от этого от самого; да и не жил бы, кабы не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург да за границу, там ему просторнее.

Иван. А вот Василий Данилыч из-под горы идет. Вот тоже богатый человек, а разговорчив.

Гаврило. Василий Данилыч еще молод; малодушеством занимается; еще мало себя понимает; а в лета войдет, такой же идол будет.

Слева выходит Кнуров и, не обращая внимания на поклоны Гаврилы и Ивана, садится к столу, вынимает из кармана французскую газету и читает. Справа входит Вожеватов.

47